Пабло Неруда, поэт, нобелевский лауреат по литературе, дипломат

Па́бло Неру́да (исп. Pablo Neruda — псевдоним, принятый в качестве основного имени; имя, данное при рождении: Рика́рдо Элиэ́сер Нефтали́ Ре́йес Басоа́льто, исп. Ricardo Eliécer Neftalí Reyes Basoalto) (12 июля 1904—23 сентября 1973) — чилийский поэт, дипломат и политический деятель, сенатор республики Чили, член Центрального комитета Коммунистической партии Чили. Лауреат Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» (1953) и Нобелевской премии по литературе (1971).

В 1920 году он принес свои стихи в литературный журнал Selva Austral под псевдонимом Пабло Неруда, который принял в честь чешского поэта Яна Неруды.

В 22 года Пабло Неруда уже был международной литературной знаменитостью - и очень бедным. Его вторая книга «Двадцать стихотворений о любви и песня отчаяния» имела сенсационный успех, и в конечном итоге стала одной из самых продаваемых поэтических сборников в 20-м веке (на сегодняшний день тираж более 20 миллионов экземпляров), но за это ему почти ничего не заплатили.

Он был студентом Университета Сантьяго в Чили, и голод был для него проблемой. На одном из фото: на нем развевающаяся накидка, скрывающая его изможденное телосложение, и широкополая шляпа, которая создавала атмосферу таинственности.

Путь, которым обычно тогда следовали бедные молодые поэты, заключался в том, чтобы появиться в Париже и завести знакомство со старыми, авторитетными писателями, пока они не добьются признания, - либо сдаваться и возвращаться домой. Тем не менее, несмотря на нужду, Неруда был полон решимости не стать еще одним голодным поэтом на Монмартре, и он стал искать заграничный дипломатический пост.

В Латинской Америке репутация писателя вызывала у властей уважение. Одноклассник-аристократ по университету познакомил Неруду с министром иностранных дел, который был знаком с его стихами. Он тут же предложил Неруде пост и составил список зарубежных городов, ожидающих услуг представителя Чили. Неруда никогда не слышал о них и уловил только одно. Когда министр спросил его, куда бы он хотел поехать, он уверенно ответил: «Рангун». Он, конечно, понятия не имел, где это.

Таким образом, в 1927 году Неруда отплыл в Бирму, далекую страну, совершенно чуждую всему, что он знал. Его азиатская командировка продлилось пять лет: два года в Рангуне, затем консульские учреждения на Цейлоне (современная Шри-Ланка) и на Яве (Индонезия).

Самый надежный свидетель душевного состояния Неруды в Азии - это серия писем, которые он написал Эктору Эанди, аргентинскому критику, высоко оценившему сборник «Двадцать стихотворений о любви». Для Неруды это был смелый шаг - отправиться в изгнание в совершенно незнакомую страну, будучи едва взрослым. Этот опыт был шокирующим. Эпистолярные отношения с сочувствующим старшим коллегой из Буэнос-Айреса были безопасным выходом из испытанного им стресса.

«Иногда я настолько опустошен, что не в силах что-либо выразить или проверить что-либо внутри себя, и не переставшая биться во мне неистовая поэтическая предрасположенность открывает мне все более недоступный мир, в результате чего часть моей борьбы с самим собой завершается страданием из-за необходимости отдалиться от местного общества».

Основной причиной отчуждения Неруды был окружавший его колониальный истеблишмент, который был ему противен. Иностранных дипломатов строго предостерегали от смешения с местным населением. Когда британский чиновник намекнул Неруде, что ему не следует находиться в популярном персидском кафе, потому что его часто посещают «туземцы», - другими словами, люди, в стране которых он был гостем, - он выступил против такого фанатизма и предпочел изоляцию.

Возможно, Неруда был изолирован и одинок в Рангуне, но он не был один. В качестве возлюбленной он взял бирманку, принявшую английское имя Джози Блисс. Она работала машинисткой и носила на работе английскую одежду. Он переехал к ней жить. Когда об этом узнали колониальные власти, они исключили его из своего привилегированного клуба. Позже Неруда скажет, что остракизм «не мог доставить мне большего удовольствия». Помимо его яростного несогласия с их политикой, эти мелкие бюрократы просто надоели ему по-человечески.

Цейлон подходил Неруде больше, чем Бирма. Во всяком случае, культурного шока не было. Он вел обычную холостяцкую жизнь, основанную на рациональных принципах, арендовал небольшое бунгало на пляже в Веллаватте, пригороде на южной окраине Коломбо, и нанял молчаливую домашнюю прислугу по имени Брампи, чтобы заботиться о нем. В компании у него были собака и мангуст по имени Кирия, которые спали в его постели и ели за его столом.

В Веллаватте Неруда погрузился в морскую жизнь, в мир природы, столь же волшебный для него, как леса на юге Чили, где он вырос. «Каждое утро меня поражало чудо очищенной природы», - писал он. Он вставал перед рассветом вместе с рыбаками и наблюдал, как они раскладывают сети на пляже, наполненные «рыбами, подобными птицам джунглей, красными, трехцветными, фосфоресцирующими глубокими синими, подобными живому бархату». Прогулки уводили его все дальше и дальше в сельскую местность, где он обнаружил нору для купания слонов.

В Коломбо Неруда продолжал жаловаться Эктору Эанди на свое одиночество, но его жалобы приобрели другой оттенок, возможно, под влиянием писем Рембо из Африки, которые он, вероятно, читал. Мемуары Неруды показывают, что он был слишком занят вереницей любовниц, чтобы у него оставалось много времени, чтобы чувствовать себя одиноким. Женщина по имени Пэтси часто навещала его со своими подругами, «смуглыми и золотыми девушками бурской, английской, дравидийской крови. Они ложились спать со мной по очереди, ни о чем не прося».

Он описывает один сексуальный контакт в Веллаватте, который запятнал его репутацию. Он был увлечен тамильской женщиной из касты изгоев, которая собирала мусор на его улице, самой красивой женщине, которую он видел на Цейлоне. Он оставил ей небольшие подарки в виде фруктов и шелка на дорожке, ведущей к флигелю, но она не обратила на них внимания. Однажды он схватил ее за запястье и посмотрел ей в глаза. «Не улыбаясь, она позволила увести себя и вскоре обнажилась в моей постели. Ее тонкая талия, полные бедра, наполненные до краев чашечки груди делали ее похожей на одну из тысячелетних скульптур с юга Индии… Она все время держала глаза широко открытыми, совершенно на меня не реагируя. Она была права, презирая меня. Опыт никогда больше не повторился».

Не обладая официальными обязанностями, молодой консул посвящал большую часть своего времени чтению: испанской и французской поэзии, в частности, Кеведо и Рембо, романам Пруста. И поэзия, конечно. У Неруды никогда не было длительного бездействия. Он был плодовитым автором, но его интеллектуальное одиночество тяжело давило на него, и процесс сочинения протекал очень болезненно. Некоторые отрывки, кажется, предвосхищают кошмарные баллады Боба Дилана, такие как песня «Грустная леди из низин», песня, записанная им в 1966 году.

«Ночная коллекция» начинается так:

Я победил ангела мечты, аллегорическую гибель,

настойчивый в своих усилиях, его тяжелая поступь

покрыта улитками и цикадами,

морскими, благоухающими острыми фруктами».

Произведения, собранное в первых двух томах «Местожительство - Земля», радикально отличается по тональности от приземленной, мистической лирики «Двадцати стихотворений о любви».

Все переводы стихов Неруды на русский язык - крайне неточны. Неруда писал без рифмы, длинными волнообразными строками. Русские переводчики приглаживали стихи по мере сил, превращая их в рифмованные традиционные стихи.

Сонет 15

Мне нравится, когда молчишь, потому что тебя как будто нет.

Ты смотришь на меня издалека,

и мой голос до тебя не доносится, и твой взгляд словно летит,

и твои губы навсегда скрепила печать поцелуя.

Мне нравится, когда ты молчишь, и кажешься такой далекой,

и как-будто хочешь мне что-то сказать, словно трепетная бабочка.

Ты смотришь на меня издалека, но мой голос до тебя не доносится.

Пусти меня в свою тишину.

Позволь мне говорить с тобой твоим молчанием,

таким же ясным как луч света, твоим немеркнущим сиянием.

Ты такая тихая, как звездная ночь.

Твое молчание — это молчание звезды,

такой далекой и простой.

Пусти меня в свою тишину.

(в редакции LeMonade)

Неруда неоднократно заявлял, что его пребывание в Азии не повлияло на его поэзию. Поэты редко хорошо разбираются во влиянии на их творчество. Какой бы болезненной ни была его изоляция, она укрывала его от художественных тенденций, конкурировавших в то время в Европе. На Цейлоне Неруда нашел своих друзей и зону интеллектуального комфорта среди евразийского сообщества, на самом дальнем рубеже модернизма: Коломбо находился почти так же далеко от Парижа, как и Сантьяго.
Когда он отплыл на Яву, он взял с собой свою служанку Брампи и мангуста Кирию.Там он встретил яванскую женщину голландско-евразийского происхождения и женился на ней. Она была матерью единственного ребенка поэта.

(по материалам «Литературного хаба»)

Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции 

© Валерий РУБИН "Canadian News Service" CNS Non-Profit site. Некоммерческое сообщество журналистов